Не могу себя причислить к категории людей именуемых – «человек-катастрофа», но вот реалии жизни не прощали мне совершенных оплошностей ну ни разу, как случай на охоте. И там, где обычный человек проходит, даже не заметив возможных препятствий, я обязательно столкнусь с трудностями, порою самим же созданными.
Вот сколько раз я не привязал лодку, ограничиваясь только тем, что только поддернул её на берег, вот столько раз я за ней и плавал. И ситуация безальтернативная - остров (полуостров) в «краю вечнозеленых помидор и не пуганых браконьеров». Лодка, потихонечку удаляющаяся от берега (в которой тент, снедь, топор...) и я на берегу (в телогрейке, болотных сапогах, с ружьишком). Утверждают, что всегда есть выбор, так и у меня - остаться на берегу и потихонечку там «загнуться» (вопрос времени), или лихорадочно быстро раздеться догола и радостно повизгивая броситься в воду вплавь догонять лодку. Маленькое «но», температура воды в пределах +8С° не очень располагает к купанию. Тут уж, как повезет - или, или. Но опять-же таки, выбор-то есть, и он мой.
Всегда, когда мне начинают восторженно рассказывать про народонаселение Крайнего Севера, какие это – «...непревзойденные стрелкИ и ...» и я подхватываю загораясь – «..а плавают как...», «..да, изумительно, а вот ещё..». То все понятно - врет, или начитался произведений В. Астафьева, Г. Федосеева, М. Тарковского..... А врет потому, что стрелкИ все из этих ребят - никакие, вот следопыты, зверя скрадывать, умение каким-то верхним чутьем найти скопление рыбы и многое, многое другое - да, но никогда не стрелки и не пловцы. Объяснение простое - чтобы научиться стрелять, необходимо, тренироваться, кому-то больше, кому-то меньше. И где там тренироваться, да и патроны всегда были считанными, из расчета выстрел - дОбыча. Потому-то и стреляют «с трёх метров, да с подбегом». Мне возразят, что в тех краях - тир, это сама природа, и что «белку только в глаз бьют». Да не бьют её в глаз, не бьют, а, как правило, стреляют из «мелкашки» и в тушку, желательно в голову, или как придется. Так же и с плаванием, при средней температуре воды в северных реках около +8°, +10° градусах много не наплаваешь. С бассейнами для тренировок в тех местах несколько напряженно. А если ещё (и почти всегда) в сапогах болотных, раздернутых до паха, в свитере и фуфайке, и лодка перевернулась, то в лучшем случае минут 5-10 побарахтаетесь.
Так вот, о плавании в реках 67-68 широты. Сплавляясь как-то на лодках по небольшой речушке частично протекающей по тундре, пошел я размяться, заодно и поохотиться, грибов пособирать, одним словом осмотреться. Спустя несколько часов подошел к какой-то узенькой речушке-протоке. Берега все в зарослях гонобобеля (голубики), и ягоды - одна к одной крупные, продолговатые, размером с мелкий (относительно) виноград. И чуть левее и выше по течению табунок уток плещется, не обращая на меня никакого внимания. Жирные такие утки, ну прям «жир с хвоста так и каплет», в лапшу милое дело. Подогреваемый мыслями об утином супчике с лапшичкой и грибами красноголовиками (не путать с подосиновиками) успел «стукнуть» пару уточек. Одну благополучно снесло течением прямо к моему берегу, а вот вторая запуталась в прибрежном кустарнике на противоположном берегу. Ну, это я в раз, такую-то речку переплыть; переплюнуть можно. Скоренько разделся догола, портянки свои батистовые разложил обветриться, уцепился за куст одной рукой и смело шагнул в воду. И тут же очутился по горло в воде. Рельеф дна речки оказался, как у ванны в том месте, где я шагнул, а под наносным илом придонный (или прибрежный) лед по которому и съехал на пятках в русло. Впечатление такое, что обручем стянули грудь, т.е. ни вдохнуть, ни выдохнуть. Воспоминания о том, что когда-то в юности глубокой, сдал норматив по плаванию на КМС вольным стилем, улетучились, глаза выпучились. Лихорадочно загребая руками, в вертикальном положении (про ноги забыл) в стиле штангистов или культуристов форсировал речку-переплюйку. Выскочив на берег подобно пингвину, на льдину удирающему от касатки, начал скакать блошкой, чтобы хоть как-нибудь согреться. Незамедлительно на меня налетели побеспокоенные мною же местные кровососы. Вернее не налетели, а облепили, так что задерживаться, особо не стоило. Подобрав злополучную утку, озадачился, как плыть обратно. Перекинуть – далековато, плыть с одной рукой – самоубийство, утку бросить жалко, себя, правда, ещё жальче.
Меж тем кровососы, таскающие мою кровь ведрами, заставляли мозги работать достаточно быстро. Вот оно - сметенье чувств! Перебираться надо, и быстро, в воду заходить боюсь даже под угрозой «Калашникова», вспомнил про шмеля, который по всем законам аэродинамики летать не может, а летает. И тут-то я вспомнил, что легавая собака вполне обходиться без рук притаскивая добычу. Метод переправы и способ транспортировки добычи сформировался. Итак, оттоптав себе тропинку для разбега, предварительно ощипал от перьев утиную шею и, вцепившись в нее зубами, я разбежался и вытянувшись, как на старте для максимального полета заскользил по воде по принципу плоского камня-голыша. Потом долго прыгал на одной ножке пытаясь попасть ногой в штанину, отчаянно материл себя, двух тощих, занюханых уток, приятелей - тунеядцев, с их напутствиями – «брать только отборные, маленькие грибочки... сам знаешь какие». Отогревшись и отдышавшись под накомарником, подумал – «..а жизнь-то налаживается», не спеша побрел к лагерю. Под одобрительное гудение сотоварищей выложил трофеи, не словом не обмолвившись о трудностях выпавших на мою долю и их успешное преодоление. Единственное, что на вопрос – «чего й-то ты, как-то странно начал утку ощипывать?»*, в достаточно в резкой форме отреагировал – « что-б мол вам - засранцам, было чем заняться». Потом еще заметил, что я шейные позвонки утке зубами частично перекусил. Вот что значат рефлексы охотника-москвича. Мертвая хватка!
На следующий день свернули лагерь и начали сплавляться вниз по речушке. Миновав очередную петлю реки, увидели замечательное место, тихая вода с заводями, а по берегу ну просто заросли гонобобеля. Решили насобирать побольше на морс и варенье-пятиминутку (к оладушкам). И вдруг из первой лодки, приткнувшейся к узкой песчаной полоске берега, раздался заполошный, истеричный крик – « ребята, смотрите, следы первобытного человека!!!!». Все конечно помчались смотреть эти самые следы, фотографировать, даже длину померили спичечным коробком. По всему получалось, что где-то в районе 45-го размера. Я не стал уточнять, что не 45-го, а 44-го, и что не такой уж и крупный был тот человек - всего - 178см, и веса в нем - 78кг. «А вот здесь он поймал и сожрал утку! Видите перья утиные?» - не унимались, следопыты хреновы. Ну, насчет того, что, кто поймал и кто сожрал - у меня была своя версия, но я не ее не стал озвучивать.
* Примечание. В тех местах никто, как правило, не заморачивался ощипыванием перьев с дичи. Выщипывали перья на грудке, делали надрез, и потом кожу вместе с перьями стаскивали «чулком», крайние фаланги крыльев, ног и голова обрезались. В руках оставалась голая тушка, которую оставалось только выпотрошить.
Автор: Коноплёв С.
